— Вы прилетели на турнир всего за полтора суток до его начала. Не маловато ли на адаптацию?

— Прибыл в четверг, так как до этого участвовал на довольно сильном турнире в Москве. После хотел немного побыть с семьёй. Я её давно не видел. Получается, сперва был на сборах, потом на соревнованиях, а потом уже провёл пару дней с родными. То, что приехал в Берлин так поздно — совершенно нормально, 36 часов было достаточно на адаптацию.

— То есть, можно сказать, что решили напротив абстрагироваться от лишнего давления и попасть с корабля на бал?

— Меня это не смущает. Я вроде достаточно опытен. Поэтому понимаю, что нужно отдохнуть, спокойно приехать, чуть-чуть погулять и в бой.

— Ощущаете повышенное внимание в Берлине, ведь теперь вы не просто один из, а первый человек в истории, кто смог не проиграть Магнусу Карлсену в классические шахматы в матче за звание чемпиона мира…

— Мне приятно, что два года назад у нас состоялось очень упорное противостояние. Я был близок к победе. Классическая часть завершилась вничью, но в дополнительных партиях я потерпел поражение.

Моя задача — снова отобраться на матч за мировое первенство. Приложу все усилия. Всё-таки шахматная корона является моей мечтой, к которой я иду уже долгие годы.

— Это уже третий турнир претендентов за шахматную корону в вашей карьере. Насколько отличаются ощущения перед нынешним от двух предыдущих?

— Считаю, что такое событие — всегда очень интересно. Но сейчас, возможно, собрался самый сильный состав участников. Правда, это не значит, что прошлые соревнования были слабее. Например, два года назад играл экс-чемпион мира по версии ФИДЕ Веселин Топалов. Он очень сильный шахматист, но у него что-то пошло не так. В итоге, он проиграл пять или шесть партий. То же самое может произойти и в этот раз с кем-нибудь. И тогда скажут, что турнир был слабоват. Хотя среди участников несколько бывших обладателей шахматной короны, великих гроссмейстеров. Ни одного слабого гроссмейстера в Берлине нет.

— Какие партии на турнирах в Ханты-Мансийске-2014 и Москве-2016 стоят особняком для вас?

— В 2016-м году я лидировал за несколько туров до конца. Понимал, что достаточно три партии свести к ничейному результату. Но я проиграл Вишванатану Ананду. Поэтому в предпоследнем туре надо было побеждать, с чем я справился в партии с Топаловым. Потом была ничья с Левоном Ароняном. И мне предстояла решающее противостояние с Фабиано Каруаной. Если бы американец победил, то первое место занял бы именно он. Но в этом красивом поединке мне удалось победить, пожертвовав ладьёй. Это мне и запомнилось больше всего.

— Теперь у вас дома двое детей, которые требуют внимания. Они помогают отвлечься от шахмат и переключить внимание, или наоборот мешают сосредоточиться?

— Действительно, маленькие дети требуют внимания. Поэтому я провожу сборы не дома. Либо в Подмосковье, либо в каком-нибудь красивом месте. Например, в последний раз мы были в Шотландии. Также были сборы на море: в Сочи, Крыму, а зимой в Дубае. Перепробовал кучу разных мест. Здесь главное — концентрация. Где находиться и в каком составе — всё второстепенное.

— То есть на сборы вы отправляетесь без семьи?

— Да. Всё-таки семья — одно, а тренировки — совсем другое. Естественно, потом я возвращаюсь домой и провожу время с родными.

— Отличалась ли подготовка от предыдущих турниров, и какие коррективы внесли, исходя из полученного опыта?

— Я стал опытнее. В первый раз вообще не знал, как готовиться к такому событию. Действовал наощупь, можно сказать. Несмотря на второе место, старт самих соревнований совершенно не получился. А хочется выступить максимально ровно. В Москве же я сразу захватил лидерство и действовал в комфортной для себя обстановке. Буду стремиться, чтобы в этот раз получилось так же.

— Кто помогал вам выйти на пик формы в Берлине?

— Большая тренерская бригада: три-четыре человека. Их состав периодически меняется. Могу сказать, что перед Берлином мне помогал Шахрияр Мамедьяров, который так же будет бороться за матч на мировое первенство в этом году. Нам будет тяжело играть друг с другом, так как он много знает про меня, а я — про него. Но мы будем бороться, несмотря на нашу большую дружбу. Ничьих не планируем.

— С кем из семи других претендентов у вас самые давние счёты, и кому принципиально не хотелось бы уступать в следующие 16 дней?

— Если честно, то никому бы не хотелось. А принципиальным соперником за последние два года я считаю только Магнуса Карлсена.

Остальные тоже классные шахматисты, но я не могу сказать, что мне сильно важно победить кого-то конкретного. Если первое место займёт другой гроссмейстер, то мне уже не очень важно, кто это будет.

— Триумф на Мемориале Таля в Москве и победы над Хикару Накамурой и Александром Грищуком в заключительный день прибавили уверенности в своих силах?

— Безусловно, это было очень приятно. Это был очень равный турнир. Считаю, что я великолепно провёл его. Проиграл всего одну партию, а победил в восьми. При достаточно плотном графике и хорошем составе участников обеспечил себе успех на турнире уже за тур до конца. Хочется верить, что я не растерял форму, и смогу порадовать своих поклонников уже здесь, в Берлине.    

— В командных видах спорта на соревнованиях перед крупными турнирами принято скрывать свою тактику, запутывать соперников. Можно ли то же самое сказать про Мемориал Таля, который предваряет турнир претендентов?

— Да, шахматисты тоже «темнят». У нас у всех проделана большая подготовка, есть запас новинок, который мы не хотели показывать на других турнирах, только на самых важных. Поэтому каждый раз, когда я начинал новую партию на Мемориале Таля, то конечно же думал о победе, но при этом решал, могу ли использовать тот или иной вариант. Это было непросто, поэтому я вдвойне рад, что мне удалось победить. Для меня лично этот успех стал хорошим психологическим фоном.

— Бытует мнение, что вы чувствуете себя как рыба в воде на турнирах с высоким уровнем соперничества. Как думаете, с чем это связано?

— Может это нескромно прозвучит, но у меня довольно хорошие нервы, я психологически очень устойчив. Бывают люди, которым остаётся всего пара шагов до заветной цели, но в этот момент у них начинают дрожать руки. А я всегда ко всему отношусь спокойно, просто продолжаю делать свою работу и показывать всё, на что способен. Думаю, в этом мой секрет.

— Шахматные эксперты неоднократно отмечали, что во время поединков с классическим контролем времени на топ-уровне вам гораздо проще защищаться и контратаковать, используя малейшие оплошности оппонентов, однако нагнетать давление и развивать партии вам гораздо сложнее. Согласны с этим?

— Сложный вопрос. Если посмотреть на Мемориал Таля, то там у меня были только лучшие позиции. Да, я проиграл одну партию, но там был убыстрённый контроль, то есть, времени было очень мало. Все остальные соперники проиграли значительно больше. Плохих позиций у меня не было. Считаю, что я много работаю, стараюсь менять свой стиль. Хочу, чтобы обо мне говорили не только, как о хорошем защитнике, но и об атакующем шахматисте.

— Есть вероятность, что в Берлине мы вновь увидим в действии «Министра обороны»? 

— Посмотрим, смогут ли соперники создать тот объём проблем, чтобы получить большой перевес и мне бы пришлось демонстрировать оборонительные качества.

— Сразу после поединка с Магнусом Карлсеном вы признавались, что матч за звание чемпиона мира — колоссальный психологический стресс, на преодоление которого потребуется время. Сколько длился процесс восстановления?

— Мне кажется, что матч был настолько тяжёлым, что я почти год восстанавливался. Может, частично из-за этого у меня был спад результатов. То же самое произошло и с Карлсеном. Прошлый год у него был очень тяжёлым, но сейчас он снова начал побеждать. Мы оба, видимо, восстанавливались целый год.

— Что было самым сложным на этом этапе?

— Сам матч был тяжёлым, а после него просто хотелось всё забыть, начать всё сначала. Было потрачено много нервов, много сил. То, что для победы не хватило чуть-чуть в самом конце, меня расстраивало. Потом я понял, что нужно идти дальше и начать новую страницу шахматной биографии.

— Чувствуете в себе силы на то, чтобы пройти через всё это снова даже с учётом возможного разочарования, которое испытаете в конце?

— Да, силы у меня есть. Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Приложу все усилия, чтобы снова стать претендентом. У меня много болельщиков в России, крепкая семья. Я надеюсь их не разочаровать. Буду бороться для этого.

— Шахматисты не любят давать прогнозы и высказываться на тему фаворитов, однако если поставить вопрос так: насколько вы уверены в своих силах по 10-бальной шкале, какой ответ дадите?

— Я чувствую в себе силы, чтобы победить в турнире претендентов. Не знаю, удастся ли это или нет, но я сейчас в хорошей форме. Если определять по шкале, то пусть будет восемь баллов. Но это ничего не значит. Кто-то может быть готов на десять. Многое и от удачи зависит, без неё никуда.

— Иногда на шахматных форумах можно встретить мнение, что вы после матча за звание чемпиона мира слишком большое внимание начали уделять рекламе и пиару, как собственному, так и шахмат в целом, из-за чего ваши результаты ухудшились. Разделяете эту точку зрения?

— После того, как я сыграл матч в Нью-Йорке, началась совсем другая жизнь. Стал значительно более узнаваемым в России, появилось восемь спонсоров, посыпались рекламные контракты. Но психологический фон после матча с Карлсеном никуда не делся. Всё это дало некий спад в 2017 году. Все последние турниры я провёл хорошо — в Вейк-ан-Зее, на Мемориале Таля. Тот спад в прошлом, сейчас началась обратная тенденция.