Летом 2016 года экс-заключённая Екатерина Нусалова умерла у себя дома в Мурманске. Причина смерти — запущенная онкология с метастазами. Женщина всё равно была рада, что смогла увидеться со своими близкими, которых не видела больше года. Последней волей умирающей было довести до конца дело против администрации колонии, которая не отпускала её на лечение.

Преступная халатность

22 марта в Смольнинском районном суде Петербурга состоялось первое заседание по делу. На скамье подсудимых оказался бывший начальник больницы ФСИН им. Гааза Дмитрий Иванов. Его обвиняют по ч. 1 ст. 293 УК РФ («Халатность»).

Основанием для суда над Ивановым стала смерть пациентки Екатерины Нусаловой, направленной к нему в больницу из тюрьмы для лечения онкозаболевания. В медучреждении Нусаловой не была оказана надлежащая помощь, а вскоре после освобождения она скончалась.

По версии следствия, недобросовестное исполнение Ивановым своих обязанностей привело к нарушению законных прав и интересов Нусаловой.  

По словам адвоката Виталия Черкасова, представляющего интересы семьи Нусаловой, пациентку убила бюрократия, а не тюремный медик.

«Екатерина Нусалова являлась далеко не первой, кому не была оказана своевременная помощь, а также кому было отказано в освобождении по состоянию здоровья, — говорит Черкасов. — Очень важно, что создаётся прецедент, возможно, это спасёт в будущем жизнь многим другим людям». 

Не заметили рак груди

23 июня 2015 года 37-летняя жительница Мурманска Екатерина Нусалова была доставлена в исправительную колонию №2 ФСИН Ленинградской области. Женщину приговорили к семи годам тюрьмы за сбыт наркотиков. Всего по статье Нусаловой могло грозить до 15 лет, однако суд учёл наличие у обвиняемой двух несовершеннолетних детей.

Находясь на карантине, Нусалова была обследована врачом-гинекологом, которая поставила ей неверный диагноз — мастопатия. Через три месяца у Нусаловой сильно увеличились лимфоузлы в подмышечных впадинах, и она обратилась в медчасть колонии.

22 сентября 2015 года Нусалова была этапирована в тюремную больницу им. Гааза, где ей после обследования был поставлен смертельный диагноз — рак груди в последней стадии, а именно «рак молочной железы (правой) IV стадии, метастазы в яичниках и других внутренних органах».

В больнице им. Гааза не было лицензии для лечения Екатерины, поэтому ей оказывали исключительно паллиативную помощь — давали обезболивающее.

Между тем онкология IV стадии входит в состав постановления № 54 правительства «О медицинском освидетельствовании осуждённых, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью».

Однако 17 марта 2016 года Смольнинский районный суд Санкт-Петербурга отказался отпустить женщину на свободу. Отказ был мотивирован тем, что суд вправе, а не обязан применять статью 81 УК (освобождение от наказания в связи с болезнью). В результате Екатерину снова вернули отбывать наказание в исправительную колонию №2.

Выпустили после обращения в ЕСПЧ

Екатерину выпустили на свободу только после того, как её адвокат Виталий Черкасов отправил апелляционную жалобу на решение Смольнинского районного суда в Санкт-Петербургский городской суд и параллельно с этим написал жалобу в Европейский суд по правам человека.

В июле 2016 года, всего через несколько месяцев после освобождения, Екатерина умерла дома, в Мурманске. Местные специалисты уже никак не могли ей помочь.

По факту смерти Нусаловой следственным отделом по Центральному округу ГСУ СК Санкт-Петербурга было возбуждено уголовное дело, однако оно было закрыто в связи с отсутствием состава преступления.

Возобновили дело потому, что ЕСПЧ коммуницировал жалобу Екатерины в начале лета 2017 года — у инцидента появилась международная огласка.

В ходе повторного расследования, завершившегося в декабре 2017 года, следствие предъявило обвинение экс-начальнику больницы им. Гааза Дмитрию Иванову. Его обвинили в том, что он не выполнил свои должностные обязанности по замедлению прогрессирования заболевания пациентки.

Виновен и не виновен одновременно

Парадоксальным образом вместе с тем следствие не видит прямой причинно-следственной связи между смертью Екатерины Нусаловой и бездействием Дмитрия Иванова.

Следствие не смогло изначально найти виновного по статье 109 («Причинение смерти по неосторожности»), поэтому заменило обвинение на статью 293, за которую можно привлечь ответcтвенное лицо.

Дмитрий Иванов имел все полномочия, чтобы назначить для Нусаловой необходимое лечение в сторонних организациях, однако не сделал этого.

В свою очередь адвокат Дмитрия Иванова Оксана Русьян пояснила RT, что в документах по Нусаловой нет подписи её подзащитного.

«Там куча нарушений в ходе следствия. В то время, когда Нусалова была в Гаазе, мой подзащитный находился в учебном отпуске и не был на работе. В заключениях о состоянии здоровья Екатерины нет подписи Дмитрия Иванова, а также врача, который её осматривал. Ни одна из трёх судебно-медицинских экспертиз не установила прямой причинно-следственной связи между его бездействием и смертью Нусаловой», — сказала Русьян.

Приговорённые к смерти

Екатерина Нусалова стала третьей тяжелобольной заключённой, по которой была рассмотрена жалоба в ЕСПЧ. Ранее в Страсбурге рассматривались дела Оксаны Семёновой и Марии Бухтиной. По решению ЕСПЧ родственникам Оксаны Семёновой Россия обязана выплатить €20 тыс., а родственникам Бухтиной — €15 тыс.

Семёнова и Бухтина признаны ЕСПЧ жертвами пыток и бесчеловечного отношения.

Правозащитник Леонид Агафонов, принимавший участие в делах всех трёх женщин, рассказал RT о правоприменительной практике российских судов по отношению к смертельно больным заключённым.

«Все три девушки были молодыми, все три сидели по 228-й (по словам Агафонова, в России 40% женщин сидят в тюрьмах за наркотики. — RT), у всех были дети, все лечились в Гааза, всем трём отказал Смольнинский районный суд, и все три умерли от онкологии», — говорит Леонид Агафонов.

По словам Агафонова, первой в череде обращений в ЕСПЧ была Оксана Семёнова. Ей было 37 лет, сидеть оставалось меньше года. Суд отказал ей в освобождении, несмотря на то что у неё была найдена онкология. В результате Оксана умерла прямо в тюрьме, так и не дождавшись ни освобождения, ни решения ЕСПЧ.

Больница из чёрного списка

В отчёте уполномоченного по правам человека по Санкт-Петербургу за 2016 год есть негативные отзывы в отношении больницы им. Гааза: «14 апреля 2016 года представители уполномоченного посетили больницу им. Ф.П. Гааза, в которой проходили лечение осуждённые женщины. Было установлено, что больница не имела лицензии на оказание онкологической помощи, онколог в штате отсутствовал».

Больные размещались на двухъярусных кроватях в перенаселённых палатах-камерах.

В отчёте указано, что одна из причин проблемы — подведомственность врачей тюремщикам, а также то, что суды отказывают в ходатайствах об освобождении. По данным Леонида Агафонова, в целом по стране в 2016 году осуждённые направили 3500 ходатайств об освобождении по болезни, 749 заявителей скончались ещё до начала слушаний в суде, ещё 119 скончались до вступления решения суда в силу.

Сейчас, однако, согласно данным МСЧ-78 по Санкт-Петербургу, наметилась положительная динамика.

В 2017 году возросло в три раза количество решений судов об освобождении осуждённых от отбывания наказания в связи с болезнью; в 83,3% случаев представленные в суд осуждённые были освобождены судом (в 2016 году — в 44,4% случаев).

«Игра в цифры»

По поводу ситуации с больницей им. Гааза Леонид Агафонов рассказал RT, что проблема является практически неустранимой.

«Да, они уменьшили норму на количество содержащихся пациентов с 350 мест до 130, перенаселение стало чуть поменьше, но и мест стало меньше. На самом деле нужно, чтобы в больнице было не меньше 450 мест, — говорит Агафонов. — Одна проблема сменилась другой».

В аппарате уполномоченного по Санкт-Петербургу RT сообщили, что смертность от онкологии в тюрьмах Санкт-Петербурга и области составляет 12%. Количество умерших в учреждениях, подведомственных ФСИН по Ленинградской области, в 2017 году составило 45 человек, 26 из которых являлись ВИЧ-инфицированными.
Леонид Агафонов пояснил, что статистика по тюрьмам является не всегда показательной.

«Это всё игра в цифры. Некоторых держат до упора, пока в живые трупы не превратятся, и отпускают на волю умирать, чтобы статистику не портили — пускай на других их смерть висит, — говорит юрист. — Нусалову отпускали уже в критическом состоянии на каталке. И таких много».